"Кочегар" жжот напалмом

Балабанов опять снял плохой фильм, и опять этот фильм невозможно выбросить из головы, как навязчивый ночной кошмар. Умом понимаешь, что в реальной жизни твоя бабушка вряд ли станет отрезать тебе голову бензопилой – а все равно как-то ссыкотно, как вспомнишь.

Вот и сегодня, проснувшись поутру, я первым делом вспомнил фильм «Кочегар», который посмотрел накануне вечером.

И снова 90-е, бандиты, герой-ветеран-одиночка, смерть как ежедневная рутина. Любопытно, что относительно 10-х годов нашего века Балабанов отрефлексировал самым слабым своим фильмом – мелодрамой «Мне не больно». Притом, что на 90-е и нулевые Алексей Октябринович отреагировал очень хлестко и точно. «Кочегар» - не только своего рода итог всего, что сделал Балабанов, вся его поэтика и мировоззрение в наиболее концентрированном – и наиболее доступном - виде. Это еще и жирная черта под 90-ми годами, которые стали очередным масскультурным трендом. Любопытно, что сам Балабанов и ввел его в обращение своими «Жмурками».

«Хочу в 90-е, хочу к бандитам?» Ну, получите историю, в которой человек – это всего лишь топливо для топок и печей, которыми отогревается город, намертво замерзший еще до наступления 90-х с их маленькими коммунальными трагедиями.  Где один человек другому человеку, в первую очередь, палач. Где единственным нормальным человеком, по итогу, оказывается контуженный якут-«афганец». Он способен не только сопереживать, творить, жертвовать собой. В мире, где каждый норовит подстрелить другого исподтишка, майор-якут и убивать умеет лучше других - еще один плевок в сторону мифологии 90-х с их ветеранами, ушедшими в криминал. В «Кочегаре» герой войны влачит жалкое существование истопника, живущего здесь же, в котельной, а «штабная сволочь» - новые хозяева жизни, бандиты пускай и среднего звена, но все же вполне буржуазная публика.

Насколько «Кочегар» важен для Балабанова, насколько это «личная» (как принято говорить у кинокритиков) картина, подскажет нам один сигнал, который оставил режиссер всем, кто чуток к его творчеству.

Центральный образ фильма – это рассказ, который пишет главный герой, не ведая, что это чужой текст, который он прочел перед контузией. (Судя по всему, реальный психиатрический материал.) Перед тем, как отстукать одним пальцем этот рассказ на машинке, якут пересказывает его двум живущим по соседству девочкам. Они приходят в котельную посмотреть на огонь и послушать «про плохих людей» - героев рассказа, в то время, как вполне осязаемые «плохие люди» сгорают в топке напротив. Сложно придумать более точную и парадоксальную метафору современного российского масскульта  – особенно с учетом стилистики картины, о которой мы поговорим в свое время.

Автор рассказа, который воссоздает контуженный майор-якут - Вацлав Серошевский, чей роман лег в основу незавершенной балабановской картины «Река». Съемки истории о колонии прокаженных якутов закончились самой настоящей катастрофой: в аварии погибла актриса, исполняющая роль главной героини, супруга режиссера (художник картины) получила тяжелые травмы. Сам фильм – «кровоточащий случай неосуществленного классического шедевра», так и не был доснят. Но спустя 5 лет после «Реки», придя в  себя после двух слабоватых картин, Балабанов снимает свой главный шедевр. «Груз 200» также содержал в себе код «для своих». 1984-й – время действия фильма, не имеет к Оруэллу никакого отношения: в этот год Балабанов вернулся из армии… и увидел то, что увидел.

Теперь еще более «личный» и субъективный «Кочегар» - он якут, ветеран войны, он вращается в криминальной среде.  Балабанов в сгущенном виде, даже с сахаром.

Ибо несмотря на все эти донышки, пласты и фиги, фильм, на первый взгляд, предельно прост. Мало того, имеющий вкус к тонким стилизациям Балабанов (чего только стоит один «Груз…», отсылающий к эстетике пост-перестроечного кино), маскирует «Кочегара» под эстетику российского телесериала. Умирая, жертвы не бьются в агонии, как в «Грузе…» или «Брате» - они умирают, театрально закатывая глаза. Бодрый Дидюля колбасит в кадре знойное фламенко, настолько неуместное по отношению к видеоряду, что они создают парадоксальное целое. 

Диалоги одномерны, как сами персонажи. 

Но если «Груз…» использовал эстетику, с которой современный зритель практически не знаком, то сериальная подача работает на максимально облегченное усваивание материала. В первую очередь, этот фильм адресован молодому зрителю.

Судя по отзывам на форумах, молодой зритель фильм увидел.

Удалось ли Балабанову дважды, после второго «Брата», войти в реку всенародного кина, покажет время. Сейчас совершенно очевидно другое. Если этот мир выживет в грядущей глобальной катастрофе, то для немычащей части будущего населения страны имя-отчество Алексей Октябринович будет значит не меньше, чем имена-отчества Льва Николаевича и Федора Михайловича. Воистину, ум, честь и совесть нашей эпохи, пускай даже и на такой скромной территории, как хорошее российское кино, которое снимается, как известно, Straight To DVD.