«Елена» Андрея Звягинцева как предчувствие русской революции

Наверное, ни об одном фильме за последнее время не спорили столько и так отчаянно. Но мало кто обратил внимание на то, что Андрей Звягинцев, который определенно является надеждой на выход российского кинематографа из пресловутой жопы, с этим фильмом двинулся вперед, выходя за рамки прежних достижений и находок.

Звягинцев впервые вышел за границы некоего условного мира, который он убедительно конструировал в «Возвращении» и «Изгнании». В «Елене» экранный мир во многом остается таким же условным, нарочитый символизм режет глаз еще острее - чего только стоит кадр со сбитой белой лошадью. Но мы наконец-то видим узнаваемую современность, и главное, Звягинцев впервые дает оценку этой самой современности и современникам.

Фильм «Елена» важен с социальной точки зрения. С художественной точки зрения фильм, скорее, не удался. В сценарии немало натяжек и допущений, характеры героев (в особенности героя Андрея Смирнова) непроработаны, в композиции фильма нет той великолепной цельности, свойственной камерному музыкальному произведению, как это было в «Возвращении». Но «Елена» – первый фильм Звягинцева, в котором важно не как сделан, а о чем он.

А говорит этот фильм об очень неприятных вещах. Например, о классовой ненависти и об интеллектуальной деградации.

Обратите внимания, ни «элита», ни «люмпен» ни разу в кадре не включил музыкальный компакт-диск, не раскрыл книгу. (Ради справедливости отметим, что книга открывается единожды – когда готовится убийство.) И верхи, и низы с одинаковым безразличием  питаются телевидением самого примитивного толка.  

О моральной деградации персонажей говорить нет смысла – это основа для большинства современных сюжетов. Но во-первых, в «Елене» нет жанровой условности, здесь все предельно всерьез. Во-вторых, моральное оправдание героини выглядит издевкой. Ее внук, которого нужно «спасать» от армии – фактически дебилен. После службы в армии он мог бы устроиться работать охранником или милиционером, например. А после окончания института (если окончит), пополнит армию безработных, как и его папаша. 

Папаша – первый на моей памяти кинопортрет немалой части представителей поколения, рожденного в конце 60-х – начале 70-х годов. Не вписавшись в новую действительность, они продолжают сидеть на шее родителей и в наше, гораздо более благополучное время. Это мужчины, которые пьют с утра пиво и днями напролет играют в компьютерные игры. 

Последний раз настолько правдивый и жестокий образ пресловутого «маленького человека» появлялся на экране много лет назад – в фильме В. Пичула «Маленькая Вера». Но если в «Маленькой Вере» мы видели уходящее поколение, то в «Елене» – не только современников, но и людей будущего.

Последние кадры, в которых многодетное семейство люмпенов оккупировало «барскую» квартиру, расположившись вокруг плазменного телевизора со своими вечными орешками и пивом, а новорожденный младенец спит на «барской» кровати, внушают предчувствие будущего социального катаклизма, к которому, похоже, современное российское общество движется полным ходом. 

«Елена» – неприятный фильм, и не во всем безупречный с точки зрения искусства кино, но его необходимо посмотреть. Хотя бы потому, что в будущем он станет таким же кинопамятником состояния умов, как «Застава Ильича» - в 60-е, «Неоконченная пьеса для механического пианино» в 70-е, «Мой друг Иван Лапшин» и «Сталкер» - в 80-е, и «Брат» - в 90-е.